Дорогие друзья, коллеги! Заканчивается 2013-й год, который был во многом отличительным и для экологов России. Кому-то он принёс огорчение, обиду за несправедливость (мягко выражаясь), а кому-то радость от исполнившихся желаний. Экологи-общественники были, например, рады долгожданным встречам наяву летом в Пушкине, но особенно в ноябре-декабре в Москве, благодаря неожиданной щедрости властных структур.

Уже многие мои коллеги дали неоднозначную оценку Гражданскому форуму «Повестка дня для России» и IV съезду по охране окружающей среды. Кто-то был доволен случившимся, так как получил возможность высказаться, определиться с приоритетами, а кто-то возмущён несбывшимися надеждами. И всё же в основе оценок – неизбывная надежда на изменение к лучшему. Да, собственно, мы и живы-то, благодаря своему оптимизму, несмотря ни на что…

Не погрешу против истины, если скажу, что одним из самых жизнестойких среди нас является, пожалуй, известнейший в мире российский эколог доктор биологических наук профессор Алексей Яблоков, которого я ещё раз от имени журналистов-экологов поздравляю с недавним 80-летием и желаю, прежде всего, конечно, сохранения здоровья и долголетия!

В конце первого дня съезда мы с Алексеем Владимировичем договорились сделать небольшое интервью. Я подготовил вопросы, но т.к. дел у моего собеседника было как всегда невпроворот, ответить на мои вопросы ему удалось лишь на днях.

Вопрос: В своё время Вы, Алексей Владимирович, были советником президента России по экологии, сегодня – советник Российской Академии наук. Как Вы относитесь к слову «советник», которое, судя по корню, образовано от слова «совет»? Прислушиваются ли те, кому Вы что-то советуете, рекомендуете, к Вашим словам? Что было самым значительным из того, что Вам за последние 20 лет удалось как советнику претворить в жизнь?

Ответ: В стародавние времена у слова «советник» было другое, узкое толкование: «Учёный еврей при губернаторе». Сегодня функции человека в этой должности зависят от положения о советнике. В Администрации Президента они очень широкие, вплоть до согласования кадровых назначений и корректировок проектов указов Президента. Другие функции советника у меня в Академии наук и третьи – в Международном союзе охраны природы, где я тоже несколько лет был избранным «советником» по всем природоохранным делам всех стран Северной Евразии. Есть русская довольно циничная по существу поговорка: «Советчик – не ответчик». То есть советник лишь даёт рекомендации лицу или органу, принимающему решение.

К большинству моих советов по экологии президент Борис Ельцин прислушивался и делал, как я просил. Но у него я был советником всего два года – ушёл по собственному желанию после расстрела Белого дома в 1993 г. Однако за то время много было интересного и важного сделано, как мне кажется. Это, например, подготовка и публикация Белой книги по радиоактивным отходам, затопленным в морях, окружающих Россию, или рекомендация по подготовке ежегодных государственных докладов по охране окружающей среды и санитарно-эпидемиологическому благополучию населения (одно время я был советником не только по экологии, но и по здравоохранению).

Вопрос: На  «кудринском» форуме «Повестка дня  для России» Вас не было, потому что его организатор, по мнению многих природоохранников, вовсе не тот человек, который имеет моральное право ратовать за общественные интересы страны, в том числе за решение экологических проблем. Именно он, в том числе, виновен в том, что Россия, войдя в рынок, сейчас живёт в основном за счёт ограбления природы: опустошения лесов, недр и вывоза природных богатств в другие страны. Но так получилось, что этот человек всё ещё «на коне» и даже пытается быть выразителем общественного интереса к кардинальным переменам в стране. Насколько он, на Ваш взгляд, искренен? Что стоит за его настойчивым стремлением понравиться народу?

Ответ: Я не участвовал официально в Гражданском форуме, организованном «Гражданской инициативой» А. Кудрина не потому, что считаю, что бывший министр финансов «не имеет морального права ратовать за общественные интересы страны» (такое право неотъемлемо принадлежит любому гражданину, независимо от должности), а главным образом потому, что считаю А. Кудрина (вместе с Чубайсом, Грефом, Шохиным) одним из творцов и исполнителей идеологии деэкологизации России («привлечение инвестиций путём ослабления природоохранных требований»). Вторгнув Россию в экологический беспредел, эти господа ни разу не признались в стретегической ошибочности такого курса для России, на их совести СОТНИ ТЫСЯЧ преждевременно погибших россиян.

Здесь я хотел бы пояснить, откуда берутся такие числа. Ежегодная смертность по экологическим причинам составляла в России, по оценке Всемирной организации здравоохранения, в 2004 году 490 тыс. человек. Примем, что избегаемая смертность (это та, которой можно было бы избежать при улучшении экологической обстановки) – 100-150 тыс. человек. Значит, за период активной деэкологизации в 2000-2009 гг., когда государство направленно резко ослабило экологическое регулирование («лихое» десятилетие для российской экологии) погибло не менее миллиона человек, которые могли бы ещё жить–поживать. Для идеологов деэкологизации (все они в достаточной степени образованные люди, и знали экологические последствия добычи и производства…) достижение быстрейшей прибыли оказалось важнее сохранения здоровья и жизни миллиона россиян. Этих деятелей с полным основанием можно называть душегубами.

Вопрос: Мне думается, мы с Вами не можем доказать прямую причинно-следственную связь между гибелью людей из-за «плохой экологии» и деятельностью названных Вами людей в недалёком прошлом, которые явились авторами продолжающейся деэкологизации общества. Как это докажешь юридически? Но можно ли каким-то образом призвать их к ответственности?

Ответ: Для них есть только одна возможность исправиться, а именно: через раскаяние и публичное покаяние. Если это будет сделано, то, выслушав их, общество осознанно может решить, следует ли им и дальше руководить и принимать судьбоносные решения. Пока такого раскаяния и признания ошибок мы не слышали ни от идеологов деэкологизации, ни от её главного исполнителя в лице нынешнего президента РФ.

Вопрос: Хотя такая прекрасная возможность у них была в уходящем году. И сделать это они могли бы, кстати, на Форуме в ноябре или на Съезде в декабре. Как Вы думаете, почему это им не захотелось сделать? Или хотя бы скажите, как нам вести себя по отношению к тем благостям, которые звучат из их уст?

Ответ: Их поведение означает, что мы просто не имеем права верить их любым, самым замечательным словам относительно охраны природы, в том числе и тем, которые произносит в последнее время Путин, упоминая экологию.

Вопрос: Вы  не выступили на пленарном заседании IV съезда по охране окружающей среды, однако приняли участие в работе Редакционной комиссии. Верите ли Вы, что участники съезда что-то изменят в своей дальнейшей работе, обогатившись полученными знаниями за время пребывания в Москве?

Ответ: А как я мог выступить, если моё выступление не было включено в программу? Программа составлялась без моего участия, хотя формально я был приглашен участвовать в работе Оргкомитета съезда. Приглашение-письмо от министра МПР пришло по почте в Академию наук слишком поздно, поэтому я участвовал лишь в последнем заключительном заседании Оргкомитета. Так вот, придя на заседание, я сразу обратил внимание участников на вопиющий факт: отсутствие в программе Съезда важнейшей проблемы – связи здоровья человека с состоянием окружающей среды. Об этом обстоятельстве, как и о своих критических замечаниях по непрофессионально сделанной структуре съезда я, как только познакомился с проектом программы ещё в сентябре, немедленно сообщил в письменном виде технической группе по подготовке съезда, но ответа не получил.

А в состав Редакционной комиссии я напросился сам, желая принять участие в осуществлении важной идеи – сделать резолюцию Съезда максимально сильной. Кроме корректировок десятка лакированных или вообще неточных формулировок, изложенных в проекте резолюции, я предложил включить в неё четыре новых раздела: первый – по проблемам охраны природы в городах, второй – по проблемам общественных экологических организаций (с прямым осуждением кампании по наклеиванию на нас ярлыков «иностранных агентов», в том числе), третий – по защите животных от жестокого обращения и четвёртый – по развитию научных исследований в области охраны природы. Заседание Редакционной комиссии под председательством зам.министра Рината Гизатуллина длилось не более пятнадцати минут… Из моих предложений было принято только одно – по науке. На вопрос, почему нельзя включить хотя бы раздел по защите животных, последовал ответ председателя: «Не было обсуждения этого вопроса на секциях», хотя на самом деле об этом на Съезде говорилось…

Вопрос: Понятно, что резолюция – это не тот документ, который можно было бы назвать директивным, но всё же, как мне представляется, он каким-то образом всё же влияет на принятие дальнейших решений, указов, законов. Как в целом Вы бы оценили качество резолюции съезда?

Ответ: Резолюция Съезда, считаю, в целом правильная, но должна бы быть более жёсткой и прорывной – в ней нет, например, нашего давнего требования разрушить противоестественное сочетание управления использованием и охраной природных ресурсов в одном ведомстве, потому что при таком сочетании приоритет всегда отдаётся использованию ресурсов, а не их охране. Один из разделов резолюции (6. Экорейтинги и индексы как показатели устойчивого развития) вообще сомнительный, и не только потому, что лучше бы отходить от понятия «устойчивое развитие» в практических документах (как недостижимое), а потому, что рейтинги и индексы – это вообще очень ненадёжная вещь и оцениваться они должны примерно так, как сказал Пушкин: «Ах, обмануть меня не трудно, я сам обманываться рад». Но мой голос о ненужности этого раздела не был услышан. А вот идею создания Федерального экологического совета поддерживаю. Льщу себя надеждой, что, может быть, возникнет небольшая форточка для выведения экологических проблем поверх бюрократических препон на уровень руководителей министерств и ведомств.

Вопрос: Нынешнего министра природных ресурсов пытаются на разных уровнях назвать главным экологом страны. Но это же форменное издевательство над здравым смыслом. Какой он эколог, если является участником уничтожения сказочной природы России, выкачивания богатств из недр? А в «его» министерстве, как выразителе воли нынешней власти, главными приоритетами являются: получение прибыли, пренебрежение природоохранным законодательством, игнорирование большинства законных экологических требований населения?..

No comments.

Тогда другой вопрос. В подготовленном с Вашей подачи Заявлении 65 представителей неправительственных социально-экологических организаций России, которое опубликовано на сайте Центра охраны дикой природы, предложен комплекс мер, направленных, по сути, на революционное эколого-культурное преобразование России. Верите ли Вы, что хотя бы кое-что из предложенного нами (я ведь тоже подписал этот документ), будет с радостью или хотя бы с удовлетворением воспринято власть имущими и немедленно претворено в жизнь? Приведу в качестве примера воссоздание экологической милиции (теперь полиции). Ведь я знаю точно, как много в правоохранительных органах порядочных людей, готовых работать с нами, общественниками, как говорится, не щадя живота. Я общался с ними. Они искренне сочувствуют нашим усилиям, но реально, ссылаясь на действующее законодательство, помочь не могут в нашей борьбе за право на благоприятную окружающую среду.

Ответ: Я думаю, что упомянутое Вами заявление предназначено, прежде всего, не для власти, а для нас самих. Время от времени нам надо как бы сверять часы: представлять себе всю картину непаханного экологического поля страны. Это для того, чтобы точнее понимать и свою роль, и своё место на этом поле. Наше заявление – это показатель силы и единства независимого от власти экспертного экологического сообщества, которое не разрушилось, несмотря на все кремлевские «обрезания», наклейки, пряники и ловушки-мышеловки, а закаляется под разными «ледяными дождями» и «огнемётами». Мои коллеги из «Экологической вахты по Северному Кавказу», Центра охраны дикой природы, нижегородского «Дронта», питерской «Беллоны», ряда сибирских и дальневосточных организаций, входящих в неформальное объединение «Сосновка», а также из российских отделений Всемирного фонда дикой природы, ГРИНПИСа и Всемирного фонда защиты животных (а это настоящие инкубаторы специалистов экстра-класса), по организационным способностям и опыту практических дел на голову выше подавляющего большинства природоохранных чиновников. И это всем известно. Так что существование такого мощного экспертного сообщества вселяет надежду, что нам не придётся долго искать людей для управления в тот быстро приближающийся момент, когда в России государство повернётся лицом к проблемам экологии не на словах, а на деле.

Вопрос: Уважаемый Алексей  Владимирович! Как Вы понимаете, вопросов у меня к Вам много. Они не могут  быть исчерпаны в одном интервью. Поэтому, может быть,  нам надо открыть постоянную рубрику «Диалог с Алексеем Яблоковым» не только на сайте РСоЭС, но и в «Берегине» – газете зелёных России, издающейся в Нижнем Новгороде? Это, мне кажется, вполне возможно, тем более, что Вы сами ей уже который год реально помогаете информационно и, что немаловажно, финансово, будучи руководителем фракции «Зелёная Россия» в партии «Яблоко». А под этой рубрикой мы могли бы говорить, главным образом, о том, как будет и будет ли вообще реализован на практике поворот от нынешней деэкологизации к будущей экологизации общества.

Ответ: Идея интересная. Но благими намерениями Вы знаете, куда вымощена дорога… Поэтому прежде чем говорить о постоянной рубрике, сначала создайте для неё базу, выпустив три-четыре номера газеты с такими интервью. Потом посмотрим, как это будет воспринято, пойдут ли отзывы… Да и «потянем» ли мы: Вы с вопросами, а я с ответами на них?

— Потянем, Алексей Владимирович, не сомневайтесь. Было бы желание! Спасибо за внимание и ответы на вопросы!

Вопросы задавал Геннадий Мингазов – член Совета Ассоциации журналистов-экологов Союза журналистов России, член Совета Общероссийской общественной организации «СоЭС» 

Оригинал

09/01/2014